В селе Новиковке мельник жил, Петром Васильичем звали. Такой дока был, страсть. Любую непонятку мог разгадать. Отдали его господа в ученье одному барину. Барин тот в Жигулевских горах жил. Выписывал он себе мастеров заморских. Пять лет Петр учился у них и все дела перенял. Стал у своих господ дела делать. Четыре водяные мельницы поставил. Когда подряда (заказа) нет, молол мирской (общественный) хлеб. Барин любил мельника больше приказиков и напрасно не обижал. Лучше его муки во всей округе не было. А приказчики - завидовали.
В народе слух ходил, что не от заморских мастеров у Петухи дело спорится. В Жигулях, - говорили, - Петруха спрыг-траву достал. Там, на самой вершинке лесные озера есть. Вода в них словно стекло. Никогда от ветра не колышется. Все, что есть на дне - видно. Такое озеро не скоро найдешь. Иные, по месяцу ищут и не находят.
Народ все знает. Доставать спрыг-траву, - говорят, - мудрено, при этом страх большой нужно претерпеть. Растёт спрыг-трава в том лесу. Цветет она в полночь на Ивана Купала. В эту ночь в небе зарево стоит. Освещает на дне озер жемчуг, серебро, золото, кораллы. Идти за спрыг-травой нужно не оглядываясь и постоянно молитву особую читать. Иначе от черных несдобровать. В клочки разорвут.
Накануне Купалина дня, вымылся Петруха в бане, как можно чище, надел чистую рубаху и штаны, ничего не ел. Помолился Богу. Дождался как заснут все в деревне, и пошел к вершинам Жигулевских гор. Пришел раньше полуночи. Слышит, со стороны шум-треск по лесу страшный идет. В другом месте какие-то звери дерутся. В третьем - кто-то колотушкой стучит. А потом, словно земля кончилась. У Петрухи волосы дыбом. Стоит, ни жив, ни мертв. Набежал вихрь и всё осветилось. Это пришла полночь, папоротник расцвел.
Повернулся Петруха на правую сторону, сорвал несколько цветов, завернул из в платочек и только хотел к дому идти, откуда ни возьмись два жандарма саблями машут.
- Брось, - кричат, - а то голову долой!
И за руки хотят схватить, но не хватают. Долго они стращали, приказывали бросить спрыг-траву. И вдруг пропали. Петруха все идет. Останавливаться нельзя. Видит около него война началась. Такая пошла резня, просто беда. Из пушек палят, раненые падают, кричат:
- Из-за тебя проливаем кровь! Брось!
Потом и это пропало. Видит Петруха горит его деревня. Горит его дом и семья его горит в доме. А черные кричат:
- Не выпускай его родню! Пусть горят там! Он не бросает!
И вот запылала вся деревня. Ветер так и воет, бревна подкидывает кверху и уносит. Идет Петруха среди пожара. Все ему кричат, умоляют бросить траву.
- Мы, - говорят, - через нее погибаем!
Вдруг, земля провалилась, остался Петруха на кочке. Стоит, а сам идет. Иначе нельзя - разорвут. Началась буря. Вокруг все водой заливает. Волны хлещут выше избы. Народ стонет, кричит:
- Измаялись наши душеньки!
Потом явилась толпа монахов. Просят:
- Выброси цветок папоротника. Не губи свою душу в таком грехе.
Представили ад, где мучаются грешники. Где для него место приготовлено.
- Если бросишь, - говорят, - вот тебе место в раю.
Видит Петруха, райская жизнь до того хороша, что и сказать нельзя. Лес зеленый, пташки на разные голоса поют, заслушаешься. Хотел было он бросить траву, да петухи пропели и все провалилось.
Стал жить Петруха как прежде в своей избе. Со спрыг-травой хорошо, никто не страшен, ничего плохого не случится. Потому как та трава заставляет моргулюток служить ему исправно. Любую работу можно им поручать, все сделают.
Век свой Петр Васильич не спокойно прожил: с моргулютками тяжело ладить. Они знали свое дело и сильно его донимали, особливо пьяного, да когда с бабенками захороводится. Моргулютки ему спать не давали. Давай, да давай им работы! В самую полночь всего сильнее донимали, будили, приставали всячески. Посылал он их воду в море перемеривать, песок или пеньки в лесу считать,. Пеньки для беса самое трудное дело. Иное дерево с молитвой рублено. Дойдет до него бес и со счету собьется. Начинает считать сначала.
Однажды приказчик нажаловался барину, что Петруха мошенничает, муку продает. Барин-то сам приехать не мог и приказал приказчику распорядиться на счет мельника. А он, плутский сын, взял дворовых, вошел к Петру-то Васильичу в дом и заковал его в железы.
- Это за что? - спрашивает мельник. - Разве я душегуб?
- Барин, - говорит приказчик, - приказал в солдаты тебя везти, а железы для того, чтобы ты не убежал.
- Так нешто ты думаешь они меня удержат, коли я не захочу? Они у тебя, - говорит, - пересохли!
Как - махнет ногами-то, они и улетели вверх.
- Вот тебе, - говорит, - и железы! Для тебя они железы, а для меня тлен. А хочешь, если по-дружески, так некованого меня и вези. Я не сбегу. А то ты меня и не увидишь, коли закуешь.
Приказчик-то и смяк. Мужики пришли к Петру Васильичу прощаться. Сидит Петруха веселый.
- Слышали мы, - говорят мужики, - про твое несчастье.
- Нет, - говорит, - братцы, у меня несчастья.
- В город, слышно, тебя в солдаты везут?
- Нет, - говорит, - не в солдаты, а городского калача поесть да водки городской попить; потом я опять здесь буду у барина мельницы делать и вам работешки дам.
Мужики молчат, да на него глядят. Полна изба народу.
- Идол-то не велел меня из избы выпущать: боится, что сбегу, да я своих меньших братьев пошлю! Ребята, ступайте, - говорит, - столкните лежень со свай.
Мужики смотрят, диву даются. С кем это он разговаривает? А Петруха опять:
- Ну, ребята, идите, помогите раскидать нижние мельницы!
Мужики постояли, потом простились с Петрухой и по домам пошли. По улице идут; а приказчик навстречу им верхом едет.
- Братцы, - говорит, - помогите! У меня мельницу прорвало...
Подошли к мельнице - ее совсем переворотило. На утренней заре другую прорвало, к обеду - третью, к вечеру - четвертую. Приказчик хлеба лишился.
- Погиб! - говорит.
Барин был горячий. Как узнал про то, прискакал.
- Где Петряй?
- Его, - докладывают, - в солдаты увезли.
Он как ногами затопает...
- Кто распорядился?
Да на приказчика-то с кулаками.
- Живо тройку!
Поехал в город. Подходит к мельнику, спрашивает:
- Что ты, - говорит, - Петряй, меня покинуть хочешь?
- Нет, барин, видно вы хотите, а я не хочу. Видно Божья воля на то! Видно царю надо послужить. Вам довольно послужил.
- Петряй, поедем домой.
- Нет, барин, я по вашему желанью иду.
- Будет ломаться, Петряй, поедем!
- Нет, барин, я иду охотой служить! Простимся!
Барин и так и сяк. На хитрости пустился. Подговорил молодцов погулять с мельником. Денег на это дал. Они его напоили и гуляли покуда приемка в солдаты шла. Как закончилась, барин и говорит:
- Будет, попил городского вина! Поедем работать! А коли гордыбачить будешь, Велю выпороть тебя в полиции!
Петруха розог испугался и поехал. В первый месяц справил барину три мельницы. Четвертую оставил до весны.
Долго бы он еще так прожил, кабы не ведьма Матрешка. Сгубила беднягу ни за что. Без соли съела, плутская дочь. Сол даткой она была. Такая красавица, что спокойно смотреть на нее нельзя. Петр Васильич приволокнулся за ней. О
на поддалась, и у пьяного спрыг-траву унесла. Тут его моргулютки и доняли. Через четыре года Петр Васильич весь высох, как лучина стал. Да так и помер бедняга: больно уж донимали его. А Матрёшку признали в суде виновницей и послали в Сибирь.
Иллюстрация: художник Виктор Цыганов.